Луций Анней Сенека

Любое чувство - столь же плохой исполнитель, сколь и распорядитель.

Любят родину не за то, что она велика, а за то, что своя.

[Людей], через тысячу унижений достигших высочайших почестей, тревожит ужасная мысль, что они страдали всего лишь ради надгробной надписи.

Люди больше всего ненавидят тех, кому больше обязаны.

Люди верят больше глазам, чем ушам.

Люди в чужом деле видят больше, чем в своем собственном.

Люди грядущего поколения будут знать многое, неизвестное нам, и многое останется неизвестным для тех, кто будет жить, когда изгладится всякая память о нас. Мир не стоит ломаного гроша, если в нем когда-нибудь не останется ничего непонятного.

Люди не знают, чего хотят, до того мига, пока не захотят чего-нибудь.

Люди растрачивают всю свою жизнь, чтобы достать то, что им будто бы нужно для жизни.

Люди стонут более внятно, когда их слышат.

[Люди толпы] живут, точно в гладиаторской школе: с кем сегодня пили, с тем завтра дерутся.

Люди учатся, обучая. [Отсюда пословица: «Уча, учимся».]

Люди (…) шепотом возносят (…) богам постыднейшие мольбы.

Малая ссуда делает человека твоим должником, большая - врагом.

Малые печали словоохотливы, глубокая скорбь безмолвна.

Марк Цицерон (…) ни в  счастье не был спокоен, ни в  несчастье - терпелив.

Мера (…) ближе к воздержанию и, может быть, труднее воздержанья: ведь от чего-то легче отказаться совсем, чем сохранять умеренность.

Многие, ища возмездия за легкие обиды, сами делают их более глубокими для себя. Велик и благороден тот, кто спокойно слушает лай мелких собачонок, как крупный и  сильный зверь.