В 1921 году Капица приехал в Кембридж к Резерфорду. Тот отказался зачислить его в свою лабораторию: штат уже укомплектован. — А скажите, пожалуйста, профессор, какова точность ваших работ? — спросил Капица. — Погрешность приблизительно 10 процентов. — Стало быть, вы можете допустить такую же погрешность и в комплектовании штата. Капица был принят.
В науке, как и в истории, определенный этап развития требует своего гения. Определенный период развития требует людей соответствующего склада мышления.
В физике, как и во всякой науке, существует ряд основных проблем, решение которых обозначает как бы вехами тот путь, по которому развивается научная мысль. Мало кому из ученых удается поставить больше одной такой вехи. Резерфорд, как и Фарадей, поставил их несколько.
Главный признак таланта — это когда человек знает, чего он хочет.
Деньги должны оборачиваться. Чем быстрее тратишь, тем больше получаешь.
Если академика через 10 лет после смерти еще помнят, он — классик науки.
Когда теория совпадает с экспериментом, это уже не открытие, а закрытие.
Конечно, надо уметь преодолевать трудности, но надо уметь и не воздвигать их перед собой…
Лидерство в науке имеет свою, совершенно особую специфику. Приведу такое сравнение. Идет по морю караван судов — одно судно идет впереди, второе немного отстает от него. Но лидерство в науке — это не караван судов, идущих в открытом море, но караван судов, идущих во льду, где переднее судно должно прокладывать путь, разбивая лед. Оно должно быть наиболее сильным и должно выбирать правильный путь. И хотя разрыв между первым и вторым судном небольшой, но значение и ценность работы переднего судна совершенно иные.
На словах только в любви объясняются, а о делах следует писать.
Наука должна быть веселая, увлекательная и простая. Таковыми же должны быть и ученые.
Никогда человек хорошо не знает своего предмета, если он ему никого не обучает.
Основная его сила как ученого была в четком и конкретно логическом мышлении, опирающемся на очень широкую эрудицию. Но такой строгий научный подход не мешал ему видеть в научной работе и эстетическую сторону, что приводило Ландау к эмоциональному подходу не только в оценках научных достижений, но и в оценке самих ученых. Рассказывая о научной работе или об ученых, Ландау всегда готов был дать свою оценку, которая обычно бывала остроумной и четко сформулированной. В особенности остроумным Ландау был в своих отрицательных оценках. Такие оценки быстро распространялись и, наконец, доходили до объекта оценки. Конечно, это усложняло для Ландау его взаимоотношения с людьми, в особенности, когда объект критики занимал ответственное положение в академической среде.
Прежде было распространено мнение, что дисциплина нужна для того, чтобы заставить человека работать. Это мнение неправильно, и его надо искоренять. Если это так, то такого человека надо гнать. Дисциплина нужна, чтобы люди согласованно работали.
Руководить — это значит не мешать хорошим людям работать.
Средства массовой информации не менее опасны, чем средства массового уничтожения.
Трактовка эксперимента — это дело вкуса.